Нет, не вернусь я, милые друзья, 
В наш Вентадорн: она ко мне сурова. 
Там ждал любви - и ждал напрасно я, 
Мне не дождаться жребия иного! 
Люблю ее - то вся вина моя, 
И вот я изгнан в дальние края, 
Лишенный прежних милостей и крова. 
  
Как рыбку мчит игривая струя 
К приманке злой - на смерть - со дна морского, 
Так устремила и любовь меня 
Туда, где гибель мне была готова. 
Не уберег я сердце от огня, 
И пламя жжет сильней день ото дня, 
И не вернуть беспечного былого. 
  
Но я любви не удивлюсь моей, - 
Кто Донну знал, все для того понятно: 
На целом свете не сыскать милей 
Красавицы приветливой и статной. 
Она добра, и нет ее нежней, - 
Со мной одним она строга, пред ней 
Робею, что-то бормоча невнятно. 
  
Слуга и друг, в покорности своей 
Я лишь гневил ее неоднократно 
Своей любовью, - но любви цепей, 
Покуда жив, я не отдам обратно! 
Легко сказать: с другою преуспей, - 
Но я чуждаюсь этаких затей, 
Хоть можно все изобразить превратно. 
  
Да, я любезен с каждою иной - 
Готов отдать ей все, что пожелала, 
И лишь любовь я посвятил одной, - 
Все прочее так бесконечно мало. 
Зачем же Донна так строга со мной? 
Зачем меня услала с глаз долой? 
Ах, ждать любви душа моя устала! 
  
Я шлю в Прованс привет далекий мой, 
В него вложил я и любви немало. 
Считайте чудом щедрым дар такой: 
Меня любовью жизнь не наделяла. 
Лишь обольщала хитрою игрой, - 
Овернец, правда, ласков был порой, 
Очей Отрада тоже обласкала. 
  
Очей Отрада! Случай мой чудной, 
Все чудеса - затмили вы собой, 
Вы, чья краса столь чудно воссияла!